Рудольф находился в преотвратнейшем настроении и хоть и пытался это скрыть, но получалось у него так себе. Он постоянно хмурился, раздраженно косился то на меня, то на слугу, что подливал в монарший кубок вино. Когда я случайно поскребла двузубой вилкой по серебру тарелки, и вовсе едва сдержался от какого-то резкого замечания, уж больно выразительное у него было лицо в тот миг. Настроение отца только ухудшилось, когда я упомянула архивы и пророчества Изерды, найденные мною, но он, поиграв желваками, лишь сухо ответил, что проверит лично, все ли дневники на месте, и навесит дополнительный замок на дверь.

– Завтра утром прибывают войска Марьям. Твои войска. Харакаш говорит, что ты готова для поездки. – Рудольф, отставив кубок, махнул рукой, выгоняя виночерпия. Я молчала, одновременно озадаченная началом разговора и тем, что я, оказывается, по мнению Харакаша, готова к своей первой военной миссии. Уж не пытался ли он этими словами успокоить Рудольфа? Но кому-кому, а ему точно известно, что королю врать бесполезно. Неужели он и правда так считает?

– Ему виднее со стороны, мне так кажется, – осторожно заметила я, чувствуя, что пауза затягивается. Рудольф хмыкнул и скрестил руки на груди.

– Как тебе Гаратэ? – Интонации короля навевали мне ассоциацию с допросом.

– Умный и своенравный конь. Жаль, что не умеет разговаривать, хотя, с другой стороны, сегодня я бы наверняка узнала о себе от него много…

– Не паясничай, Эва! – Рудольф грубо прервал меня, ударив кулаком по столу и повысив голос. Я замолкла, сжав челюсти и возмущенно недоумевая, смотря на него. Король резко встал, раздраженно прошелся по залу, посмотрел несколько мгновений на гобелен, изображающий девятерых пляшущих мужчин, а потом снова повернулся ко мне: – Ты хоть понимаешь, что можешь умереть в этой поездке?

Повторив жест отца со скрещиванием рук на груди, я скептически выгнула бровь. Сейчас бы моему дочернему сердцу растаять от заботы и переживаний обо мне, но что-то в голосе короля настораживало, не давало пойти мыслям в эту сторону.

– Понимаю. И мое нежелание ходить с постным лицом объясняется не моей тупостью, а тем, что я не собираюсь помирать раньше времени. Ни морально, ни физически.

Короля мой ответ только еще больше раздраконил, но на этот раз он сдержался, ограничившись лишь сжатыми кулаками и неразборчивым бурчанием.

Да что с тобой такое?

– Зачем ты начал этот разговор, отец? – Я постаралась смягчить свои слова интонацией, и вроде бы у меня это вышло. Лоб короля чуть разгладился, хоть гнев и не ушел с его лица полностью, сжатые до побеления костяшек в кулак пальцы расслабились. Он посмотрел мне в лицо долгим, изучающим взглядом и вздохнул тяжело и как-то обреченно. И мне вдруг стало ясно, что его терзало. Моя достаточно давно дремавшая способность снова дала о себе знать, уловив на этот раз не буйство чувств, а то, что было под ним скрыто, – страх.

Наверное, говорить в лицо королю о том, что ты знаешь, что он боится, не самая лучшая идея. И в кои-то веки я к своему внутреннему голосу прислушалась и прикусила язык, вместо этого встав, подойдя к отцу и крепко его обняв.

Я не была уверена в том, чего именно он боится, но мне было важно, чтобы он чувствовал мою поддержку. Я должна была уехать из столицы, оставив за спиной все то, что стремилась сохранить, пусть и не из каких-то высоких целей, а из весьма эгоистичного желания. И пока я буду в Фиральском герцогстве, именно Рудольф и его вера в меня будут хранить это место. Будут оберегать наш план, наш маленький мятеж против уготованной Андарии роли со стороны захватчиков. Хотелось мне того или нет, я должна была искоренить страх в душе короля или хотя бы заставить его чувствовать уверенность во мне и моих решениях.

На объятия Рудольф ответил не сразу, но все же ответил.

– Береги себя, Эвелин. Другой дочери у меня нет. – В голосе его прибавилось спокойствия, но и грусти тоже.

– Я обещаю, что буду осторожна. – Я была максимально искренна в этом обещании, хоть и понимала, что фактически уже нарушила его, придумав и возглавив эту авантюру с поддержкой возможного союзника-герцога.

Разжав объятия, мы вернулись к столу, где король сам подлил себе еще немного вина (да сколько он может его выпить, пока хотя б в одном глазу появится намек на опьянение?) и принялся за остывший ужин. Я же, уже насытившись, присматривалась к лежащему на блюде яблоку, когда подумала, что стоит рассказать Рудольфу о произошедшем с семьей Деллы. Так, на всякий случай. Впрочем, рассказ о поступке Зары короля не сильно впечатлил, а вот мою риелторскую аферу он оценил и одобрил, сразу же уточнив, как именно я представляю себе «сиротский дом», чем поставил меня в тупик.

– Судя по всему, об этом ты еще не думала? – Я отрицательно покачала головой, и король задумчиво пробарабанил пальцами по столешнице. – Если я правильно понимаю твою идею, то ты хочешь создать некий дом, где оставшиеся без родителей дети смогут жить? Прости, но какой от этого толк для королевства? Я понимаю, что это дети, но нельзя помочь всему миру, ведь тогда ничего не останется для самого себя.

В словах Рудольфа был прагматизм и цинизм, замешенные на горькой истине, – ситуация с казной не позволяла заниматься благотворительностью. Впрочем, мне пришла в голову одна идея.

– Скажи, а в храме оставляют дары? – Король кивнул, тут же заинтригованно прищурившись, а я, воодушевленная, продолжила: – И они, конечно, не попадают в казну королевства, а идут на нужды храма? – Рудольф снова кивнул. Я довольно улыбнулась – решение проблемы с сиротскими домами напрашивалось само собой. – Тогда я предлагаю первоначальное содержание сиротского дома повесить именно на храм.

– И как ты уговоришь Рафлавара на это? – Король был явно заинтригован, а я только сейчас узнала, как зовут рыбоглазого верховного жреца.

– Буду давить на волю Светозарной, потом рассказывать о том, как сильно это поднимет его популярность в народе, а еще – предложу воспитывать из подходящих мальчишек будущих храмовников.

– А какая от этого польза нам?

– А помимо уроков богословия, которые отлично лягут в детское сознание, можно будет подыскать им наставников, например, портных, столяров, пекарей и всех прочих, которые будут готовы обучить детей разным полезным навыкам. Мы им за это срежем небольшую часть налога, а в итоге получим обученных, готовых к самостоятельной жизни работников, которые будут лояльны не только к храму, что и так, в общем-то, разумеется, но и к короне, которая спасла их от голодной смерти, дала жилье, пропитание и законный способ заработка.

Мой небольшой монолог сопровождался задумчивым хмыканьем Рудольфа, что явно взвешивал все «за» и «против» относительно этого плана.

– Ладно, – промолвил король наконец, – идея звучит интересно, но разбираться с этим мы будем после твоего возвращения. Сейчас не время и не место решать это. – Рудольф встал, и я встала следом за ним. – Они прибудут утром, потребуется пара часов, чтобы пройти через город, обойти столицу и выйти на тракт. Харакаш встретит их в порту и проведет до временной стоянки, где они будут ожидать твоего прибытия. Он настаивает на том, чтобы вы не теряли времени и отправлялись в тот же день.